Объяснение любых сложных процессов можно сделать более понятным, если призвать на помощь метафору. Назовем двух первых HomoSapiens Адамом и Евой. К тому времени, как они произвели на свет своего первенца  Каина, миллионы лет эволюции уже установили законы, по которым должно было протекать его младенчество.

В течение нескольких первых лет своей жизни, он получал питание из груди Евы. По достижении им приблизительно 4- или 5-летнего возраста, его тело начало замедлять выработку лактазы - фермента, который позволяет млекопитающим переваривать лактозу в молоке.

Впоследствии, потребление грудного молока или же молока других животных привело бы к сильным спазмам желудка и к потенциально опасной для жизни диарее, поскольку при отсутствии лактазы, лактоза просто гниет в кишечнике, тем самым отравляя организм.

Когда Каин был отнят от груди, его младший брат Авель смог претендовать на большее внимание своей матери и на все ее молоко. Это сдерживало соперничество между детьми  (хотя и не устранило неприязни между двумя вышеупомянутыми братьями), позволяя женщинам заботиться о более младших отпрысках.

Такой же была картина для всех млекопитающих: в конце младенчества мы получали непереносимость лактозы на всю жизнь.

• Шансы для упавшего бутерброда
• Ученым удалось приоткрыть тайну вирулентности Helicobacter Pylori
• Ученые: можно есть и не толстеть
• Ученые сделают пирожные полезными для здоровья
• Ученые не советуют пить коктейли через соломинку

Двести тысяч лет спустя, около 5000 лет до нашей эры, ситуация начала меняться. Где-то в районе современной Турции появилась генетическая мутация, которая замыкала ген производства лактазы в постоянное состояние "ВКЛ". Первоначальный носитель мутации был, вероятно, мужчиной, который передал эту особенность своим детям. Люди, обладающие данной особенностью, могли пить молоко всю свою жизнь.

Геномные анализы показали, что в течение нескольких тысяч лет, со скоростью, которые эволюционные биологи считают невероятно быстрой, эта мутация распространилась по всей Евразии, вплоть до Британских островов, Скандинавии, Средиземноморья, Индии и всей территории между ними, остановившись только на Гималаях. Независимо от этого, другие мутации переносимости лактозы возникли в Африке и на Ближнем Востоке, в отличие от Америки, Австралии или Дальнего Востока.

По меркам эволюции в мгновение ока 80 процентов европейцев стали способными пить молоко; среди некоторых групп населения этот показатель приближается к 100 процентам (хотя в глобальном плане, непереносимость лактозы – это норма; около двух третей человечества не может пить молоко во взрослом возрасте). Скорость этой трансформации является одной из самых загадочных тайн в истории человеческой эволюции, прежде всего, потому, что не совсем ясно, почему кому-то необходима эта мутация. Следуя своему разуму, наши невосприимчивые к лактозе предки к тому времени уже нашли способ обходить генетику и потреблять молочные продукты, чтобы при этом не заболеть.

Марк Томас, эволюционный генетик из Университетского колледжа Лондона, указывает на то, что в современной Турции, где мутация, по всей видимости, и возникла, теплый климат способствует тому, что свежее молоко быстро меняет свои свойства. "Если вы подоите корову утром", - говорит он, -  "то, к обеду это молоко уже будет простоквашей".

Простокваша обладает многими преимуществами, и самым главным из них для наших предков стал процесс брожения, который превращает молоко в простоквашу, поглощая лактозу, являющуюся сахаром. Вот почему многие люди с непереносимостью лактозы могут без проблем пить простоквашу, кефир или йогурт.

Чем далее молоко проходит через  то, что Томас называет «лестницей ферментации», начинающейся с простокваши и заканчивающейся сырами, тем менее в нем благодаря процессу брожения остается лактозы. «Если кто-то на вечеринке скажет «О, я не могу этого есть – я не перевариваю лактозу», - говорит он, - Вы можете ответить ему, что он может вполне есть Пармезан».

Анализ глиняных черепков из Евразии и некоторых частей Африки показал, что люди удаляли лактозу из молочных продуктов путем брожения за тысячи лет до того, как восприимчивость к лактозе была распространена. Вот суть тайны: если мы могли потреблять молочные продукты, просто давая им отстояться несколько часов или дней, то для эволюции в принципе нет большого смысла в  распространении восприимчивости к лактозе вообще, тем более столь энергично, как это было проделано.

Интеллект к тому времени уже нашел способ обойти нашу биологию. Выдвигалось немало различных идей для объяснения того, почему естественный отбор способствовал питью молока, но эволюционные биологи по-прежнему озадачены тем, как эволюция справилась с непереносимостью лактозы.

«Наверное, я работал над эволюцией восприимчивости к лактозе более, чем кто-либо другой в мире, - говорит Томас, - я могу предоставить целую кучу обоснованных и разумных гипотез о том, почему это является преимуществом, но мы попросту не знаем точного ответа!  Этот нелепо высокий селекционный дифференциал – просто безумие, равного которому не было за последние несколько тысяч лет».

Выражение «высокий селекционный дифференциал» является чем-то вроде дарвиновского эвфемизма.  Это означает, что те, кто не мог пить молоко, умирали еще до того, как могли оставить потомство. В лучшем случае у них было мало детей,  выживаемость которых была крайне низкой.  Такого рода не на жизнь, а на смерть селекционный дифференциал, казалось бы, достаточен для объяснений той скорости, с какой мутация пронеслась по Евразии и даже с еще большей быстротой в Африке. Неприспособленные должны были забрать свою непереносимость лактозы в могилу.

Молоко, так или иначе, как-то спасало жизни. Это странно, потому что молоко – это просто еда, просто один из источников питательных веществ, один среди многих других. Это не лекарство. Но настало в человеческой истории время, когда наше питание и окружающая среда совместно создали условия возникновения болезней. Молоко в таких условиях хорошо выполняло функцию несущего жизнь лекарства.

Нет никаких письменных свидетельств того периода, когда люди освоили земледелие, но если бы они были, это был бы рассказ о бедствии. Земледелие, по выражению Джареда Даймонда, было «самой большой ошибкой в истории человечества».

Предшествующая ей система питания – охота и собирательство – гарантировала здоровую диету, отличающуюся разнообразием. Но она же делала нас кочующим видом без корней. Земледелие предложило стабильность. Оно обратило природу в орудие массового распространения людей, но у этого была своя цена.

Как только люди стали возлагать надежду на те несколько культур зерновых, которые мы знали, наше коллективное здоровье пришло в упадок. Останки первых неолитических фермеров показали явные признаки высокого уровня кариеса, анемии и сниженную плотность костей. Средний рост упал на 7,5 сантиметров, а детская смертность выросла.

Дефицит минеральных веществ в питании привел к таким болезням, как: цинга, рахит, бери-бери и пеллагра, масштаб распространения которых не может не впечатлять. Мы все еще не оправились от этой перемены: сердечная недостаточность, диабет, алкоголизм, глютеновая болезнь и, возможно, даже, угревая сыпь является результатом переключения на сельское хозяйство.

Между тем, альтер эго земледелия – цивилизация, заставила людей строить первые города, которые создавали идеальные условия для быстрого распространения инфекционных заболеваний. Ни один человек из  прошедших через эти невзгоды, и представить не мог, что вещи когда-то были или вообще могут быть, отличными от тех, в которых он жил. Вода, к которой люди имели доступ, была полна инфекционных болезней.

Именно среди этих ужасных условий появилась мутация непереносимости лактозы. Реконструированные модели миграции ясно показывают, что волна восприимчивости к лактозе, которая накрыла Евразию, была принесена последующими поколениями фермеров, которые были здоровее, чем их неспособные пить молоко соседи. Везде, куда шли агрикультура и цивилизация, восприимчивость к лактозе приходила следом за ними. Земледелие плюс молочное хозяйство стало основой Западной цивилизации.

Но все же трудно с уверенностью объяснить, почему именно молоко сыграло столь благотворную роль. Возможно, что всё дело в том, что молоко предоставляло питательные вещества, которых не было в первой волне освоенных зерновых культур. Ранее выдвигалась гипотеза, вероятно ошибочная, искавшая связь восприимчивости к лактозе с витамином D и дефицитом кальция.

Генетик из МТИ Пардис Сабети полагает, что молоко увеличило запасы жира у женщин, тем самым повысив их плодовитость. Хотя все же, и она, и другие ученые допускают, что наибольший вклад молока в питание HomoSapiens состоит в предоставлении источника чистого питья. Река или водоем могут выглядеть чистыми, но при этом быть местом обитания опасных болезнетворных организмов, в то время как молоко, полученное от здоровой на вид козы, тоже скорей всего будет здоровым.

Каждая из этих гипотез выглядит натянутой, и даже их создатели не находят их безусловно убедительными. «Довод с питьевой водой работает в отношении Африки, но не с Европой», - говорит Томас. Он придерживается идеи, что молоко лишь дополняет другие продукты. «Если ваш урожай не удался, и вы не сможете пить молоко, то вы погибнете, - говорит он, - но ни одно из выдвинутых объяснений не является убедительным для обоснования феномена исчезновения непереносимости лактозы».

Картина по-прежнему нечеткая, но нам известно несколько вещей. Подъем цивилизации совпал со странным поворотом в истории эволюции. Мы стали, по выражению одного палеонтолога, «мампирами» - теми, кто питается жидкостями других животных. Западной цивилизации, которая является побратимом земледелия, кажется, было необходимо молоко, чтобы начать функционировать. Никто не скажет почему. Мы знаем гораздо меньше, чем полагаем, о том, почему мы едим то, что едим.

На данный момент, мифическая версия истории человечества не так уж и плоха. В Эдеме Адам и Ева  занимались собирательством фруктов. Каин – земледелец и Авель – пастух представляли два пути в будущее: земледелие и цивилизация против животноводства и кочевого образа жизни. Каин предлагает Богу культивируемые им овощи и фрукты, Авель – «дары от стада своего», которые  по интерпретации Иосифа Флавия были молочными продуктами, а не принесенными в жертву животными.

Земледелие в ее ранней форме принесло болезни и преждевременную смерть, поэтому Бог отверг его ради молока Авелевых стад. Каин, будучи типичным аморальным горожанином, впал в ярость и убил своего брата. В наказание Бог обрек Каина на изгнание, приказав ему скитаться по земле, подобно его брату-пастуху. Каин и земледелие в конечном счета победили – люди поселились в городах, поддерживаемых фермами, но не оставив в стороне и дело Авеля. И цивилизация двинулась вперед.